Представленный керамический изразец был создан и расписан в XIX веке мастерами из поселка Балахна (сейчас это город), Нижегородской губернии. Двести лет назад он украшал печку, которая находилась в здании, где сейчас располагаются пиццерия "Юла" и Галерея 9Б, уже в советское время печка была разобрана, а уже в нашем веке при реставрации серия чудом уцелевших изразцов среди осколков были найден в подвале.
Красочные балахнинские изразцы с рельефом были «ходовым товаром» на ежегодных волжских ярмарках. Их и сейчас можно увидеть в Костроме, Юрьевце, Пучеже, Котунках, Горьком и в самой Балахне. Для украшения домов и печей изразцы старались подбирать один к одному в соответствии с художественным замыслом мастера так, чтобы составить непрерывную красочную ленту. Рисунок отличается упругими, четкими линиями, подчеркнутым цветом, композиция гармонична и уравновешенна.
Изготовление изразцов было делом трудоемким и кропотливым. Глину заготовляли заблаговременно, две-три зимы вымораживали, многократно перелопачивали и переминали для придания ей эластичности и однородности, чтобы потом, при обжиге изразец не «повел», не вышел из печи кривым. Изготовление высокохудожественной формы требовало от резчика безупречного вкуса и точного ощущения материала.
Производством изразцов или кафлей занимались не только в Балахне, но и во многих местах России. Каждое из них было известно своими излюбленными, передающимися из поколения в поколение сюжетами и темами, и великолепное многоцветье изразцов, созданных народными умельцами.
Балахнинские изразцы продавали на Макарьевской ярмарке в Нижнем Новгороде. Оттуда купцы везли их по Волге во Флорищеву пустынь (под Нижним), в Муром; верхневолжские города: Лух, Юрьевец-Поволжский, Пучеж, Пурех, Катунки; клязьминские города Гороховец, Вязники, в Сибирь через Вятку, Хлынов, Кайгород. Водные пути от Макарьевской ярмарки шли также в Москву, Ярославль, Пермь, Казань, Астрахань. Во многих из этих городов до сих пор сохранилось большое количество балахнинских изразцов в наружном архитектурном декоре и облицовке изразцовых печей. Естественно, при такой усиленной нагрузке изразечники не стремились к разнообразию, а искали способ упростить, рационализировать работу. Это в какой-то степени объясняет относительную ограниченность типов орнаментов стенных изразцов и даже унификацию поясовых деталей печной облицовки. А поскольку печи продавались готовыми наборами, трудно предполагать влияние на их орнаменты вкусов заказчика.
Изразец с самого начала был предметом роскоши, украшать изразцами дома или ставить в них изразцовые печи могли позволить себе только члены царской семьи, приближенные к ним бояре и настоятели крупных монастырей. Расширение изразцового промысла позволило несколько удешевить их изделия и расширить ассортимент, дифференцированный по качеству отделки и ценам. С конца XVII, в первой трети XVIII вв. изразцовые печи вошли в обиход более широкого круга населения: купцы, богатые ремесленники или мещане ставили в своих домах изразцовые печи. Во всех каменных жилых домах XVII–XVIII вв., сохранившихся в древних русских городах, изразцовые печи были в каждой жилой палате. Те, кому приходилось побывать в палатах бояр Романовых на Варварке, или в палатах Юсупова в Москве, в Поганкиных палатах в Пскове, в посадском и купеческом домах в Суздале, могли увидеть, как украшает интерьер изразцовая печь. Богатые пластикой формы печи покрыты ярким многоцветным ковром орнамента, если это печь ренессансного типа. или изящным кружевом узоров, если она барочная расписная. Но кроме чисто эстетического эффекта оформления интерьера, организации плановой структуры жилья изразцовая печь благодаря тематическим изображениям на изразцах несла еще смысловую нагрузку. Ведь в те времена в домах не было книжных полок. Изразцы можно было рассматривать, как в более поздние времена – лубочные картинки.
Формирование орнаментов на изразцах – особая тема. В их развитии аккумулировались и особенности русского художественного сознания, понимания, что и как должно и можно изображать: в отличие от западноевропейских изразцов, в России никогда не делали портретные изразцы, все изображения были условны, обобщены, лишены натуралистических подробностей, многие из них были наделены символическим смыслом отражения картины мира
Великолепные образцы ее до сих пор мерцают и переливаются – ярким синим, желтым, коричневым и белым на выразительном бирюзовом фоне – и в богатейших наличниках и фризах ярославских храмов, и в поясах соборов Нижнего Новгорода и Балахны, и в далекой церковке в Лухе, в трапезной Вяжищского монастыря под Новгородом, в Богоявленской церкви в Соликамске, именно балахнинскими изразцами искусно был украшен храм Василия Блаженного и многие другие памятники русского зодчества.
Красочные балахнинские изразцы с рельефом были «ходовым товаром» на ежегодных волжских ярмарках. Их и сейчас можно увидеть в Костроме, Юрьевце, Пучеже, Котунках, Горьком и в самой Балахне. Для украшения домов и печей изразцы старались подбирать один к одному в соответствии с художественным замыслом мастера так, чтобы составить непрерывную красочную ленту. Рисунок отличается упругими, четкими линиями, подчеркнутым цветом, композиция гармонична и уравновешенна.
Изготовление изразцов было делом трудоемким и кропотливым. Глину заготовляли заблаговременно, две-три зимы вымораживали, многократно перелопачивали и переминали для придания ей эластичности и однородности, чтобы потом, при обжиге изразец не «повел», не вышел из печи кривым. Изготовление высокохудожественной формы требовало от резчика безупречного вкуса и точного ощущения материала.
Производством изразцов или кафлей занимались не только в Балахне, но и во многих местах России. Каждое из них было известно своими излюбленными, передающимися из поколения в поколение сюжетами и темами, и великолепное многоцветье изразцов, созданных народными умельцами.
Балахнинские изразцы продавали на Макарьевской ярмарке в Нижнем Новгороде. Оттуда купцы везли их по Волге во Флорищеву пустынь (под Нижним), в Муром; верхневолжские города: Лух, Юрьевец-Поволжский, Пучеж, Пурех, Катунки; клязьминские города Гороховец, Вязники, в Сибирь через Вятку, Хлынов, Кайгород. Водные пути от Макарьевской ярмарки шли также в Москву, Ярославль, Пермь, Казань, Астрахань. Во многих из этих городов до сих пор сохранилось большое количество балахнинских изразцов в наружном архитектурном декоре и облицовке изразцовых печей. Естественно, при такой усиленной нагрузке изразечники не стремились к разнообразию, а искали способ упростить, рационализировать работу. Это в какой-то степени объясняет относительную ограниченность типов орнаментов стенных изразцов и даже унификацию поясовых деталей печной облицовки. А поскольку печи продавались готовыми наборами, трудно предполагать влияние на их орнаменты вкусов заказчика.
Изразец с самого начала был предметом роскоши, украшать изразцами дома или ставить в них изразцовые печи могли позволить себе только члены царской семьи, приближенные к ним бояре и настоятели крупных монастырей. Расширение изразцового промысла позволило несколько удешевить их изделия и расширить ассортимент, дифференцированный по качеству отделки и ценам. С конца XVII, в первой трети XVIII вв. изразцовые печи вошли в обиход более широкого круга населения: купцы, богатые ремесленники или мещане ставили в своих домах изразцовые печи. Во всех каменных жилых домах XVII–XVIII вв., сохранившихся в древних русских городах, изразцовые печи были в каждой жилой палате. Те, кому приходилось побывать в палатах бояр Романовых на Варварке, или в палатах Юсупова в Москве, в Поганкиных палатах в Пскове, в посадском и купеческом домах в Суздале, могли увидеть, как украшает интерьер изразцовая печь. Богатые пластикой формы печи покрыты ярким многоцветным ковром орнамента, если это печь ренессансного типа. или изящным кружевом узоров, если она барочная расписная. Но кроме чисто эстетического эффекта оформления интерьера, организации плановой структуры жилья изразцовая печь благодаря тематическим изображениям на изразцах несла еще смысловую нагрузку. Ведь в те времена в домах не было книжных полок. Изразцы можно было рассматривать, как в более поздние времена – лубочные картинки.
Формирование орнаментов на изразцах – особая тема. В их развитии аккумулировались и особенности русского художественного сознания, понимания, что и как должно и можно изображать: в отличие от западноевропейских изразцов, в России никогда не делали портретные изразцы, все изображения были условны, обобщены, лишены натуралистических подробностей, многие из них были наделены символическим смыслом отражения картины мира
Великолепные образцы ее до сих пор мерцают и переливаются – ярким синим, желтым, коричневым и белым на выразительном бирюзовом фоне – и в богатейших наличниках и фризах ярославских храмов, и в поясах соборов Нижнего Новгорода и Балахны, и в далекой церковке в Лухе, в трапезной Вяжищского монастыря под Новгородом, в Богоявленской церкви в Соликамске, именно балахнинскими изразцами искусно был украшен храм Василия Блаженного и многие другие памятники русского зодчества.
